Неточные совпадения
Левин положил брата
на спину, сел подле него и не дыша глядел
на его лицо. Умирающий
лежал, закрыв глаза, но
на лбу его изредка шевелились мускулы, как у человека, который глубоко и напряженно думает. Левин невольно думал вместе с ним о том, что такое совершается теперь в нем, но, несмотря
на все усилия мысли, чтоб итти с ним вместе, он видел по выражению этого спокойного строгого лица и игре мускула над бровью, что для умирающего уясняется и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
Какой-то Шекспир сидел
на чернильнице;
на столе
лежала щегольская ручка слоновой кости для почесыванья себе самому
спины.
В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да в десять мест в один день — несчастный!» — заключил он, перевертываясь
на спину и радуясь, что нет у него таких пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а
лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой.
Но беззаботность отлетела от него с той минуты, как она в первый раз пела ему. Он уже жил не прежней жизнью, когда ему все равно было,
лежать ли
на спине и смотреть в стену, сидит ли у него Алексеев или он сам сидит у Ивана Герасимовича, в те дни, когда он не ждал никого и ничего ни от дня, ни от ночи.
Райский подошел по траве к часовне. Вера не слыхала. Она стояла к нему
спиной, устремив сосредоточенный и глубокий взгляд
на образ.
На траве у часовни
лежала соломенная шляпа и зонтик. Ни креста не слагали пальцы ее, ни молитвы не шептали губы, но вся фигура ее, сжавшаяся неподвижно, затаенное дыхание и немигающий, устремленный
на образ взгляд — все было молитва.
Не было возможности дойти до вершины холма, где стоял губернаторский дом: жарко, пот струился по лицам. Мы полюбовались с полугоры рейдом, городом, которого европейская правильная часть
лежала около холма, потом велели скорее вести себя в отель, под спасительную сень, добрались до балкона и заказали завтрак, но прежде выпили множество содовой воды и едва пришли в себя. Несмотря
на зонтик, солнце жжет без милосердия ноги,
спину, грудь — все, куда только падает его луч.
Направо, у крепости, растет мелкая трава; там бегают с криком ребятишки; в тени
лежат буйволы, с ужаснейшими, закинутыми
на спину рогами, или стоят по горло в воде.
Она взвизгивала и прыгала, служила, ходила
на задних лапах, бросалась
на спину всеми четырьмя лапами вверх и
лежала без движения как мертвая.
Я спал дурно и
на другое утро встал рано, привязал походную котомочку за
спину и, объявив своей хозяйке, чтобы она не ждала меня к ночи, отправился пешком в горы, вверх по течению реки,
на которой
лежит городок З. Эти горы, отрасли хребта, называемого Собачьей
спиной (Hundsrück), очень любопытны в геологическом отношении; в особенности замечательны они правильностью и чистотой базальтовых слоев; но мне было не до геологических наблюдений.
Мне по ночам грезились эти звуки, и я просыпался в исступлении, думая, что страдальцы эти в нескольких шагах от меня
лежат на соломе, в цепях, с изодранной, с избитой
спиной — и наверное без всякой вины.
Но не дошло и до пятидесяти нагаек, как Улита совсем замолчала. Улита
лежала как пласт
на рогоже, даже тело ее не вздрагивало, когда нагайка, свистя, опускалась ей
на спину.
Чуб не без тайного удовольствия видел, как кузнец, который никому
на селе в ус не дул, сгибал в руке пятаки и подковы, как гречневые блины, тот самый кузнец
лежал у ног его. Чтоб еще больше не уронить себя, Чуб взял нагайку и ударил его три раза по
спине.
Хозяева вставали в семь часов пить чай. Оба злые. Хозяин чахоточный. Били чем попало и за все, — все не так. Пороли розгами, привязавши к скамье. Раз после розог два месяца в больнице
лежал — загноилась
спина… Раз выкинули зимой
на улицу и дверь заперли. Три месяца в больнице в горячке
лежал…
Этот крик длился страшно долго, и ничего нельзя было понять в нем; но вдруг все, точно обезумев, толкая друг друга, бросились вон из кухни, побежали в сад, — там в яме, мягко выстланной снегом,
лежал дядя Петр, прислонясь
спиною к обгорелому бревну, низко свесив голову
на грудь.
2) Большой дрозд рябинник, несколько поменьше серого дрозда; он очень любит клевать рябину, почему и назван рябинником; пестрины
на нем довольно крупны; они
лежат в виде продолговатых темно-коричневых пятен по серо-желтоватому полю;
спина и верхние перышки
на крыльях коричневые с темно-сизыми оттенками; глаза и клюв темного, почти черного цвета.
Хвостовые перья сверху пестрые, а снизу почти белые; над хвостом, под коричневыми длинными перьями, уже с половины
спины лежат ярко-белые перья с небольшими копьеобразными крапинками;
на шее, под горлышком, перышки светлы, даже белесоваты; глаза небольшие, темные, шея длиною в три вершка; нос темно-рогового цвета, довольно толстый, загнутый книзу, в два вершка с половиною; крылья очень большие, каждое длиною в две четверти с вершком, если мерить от плечевого сустава до конца последнего пера; хвост коротенький; ноги в четверть длиною, пальцы соразмерные; цвет кожи
на ногах темный, пальцы еще темнее, ногти совсем черные, небольшие и крепкие.
Летом русак так же сер, как и беляк, и не вдруг различишь их, потому что летний русак отличается от летнего беляка только черным хвостиком, который у него несколько подлиннее, черною верхушкою ушей, большею рыжеватостью шерсти
на груди и боках; но зимой они не похожи друг
на друга: беляк весь бел как снег, а у русака, особенно старого, грудь и брюхо несколько бледно-желтоваты, по
спине лежит довольно широкий, весьма красивый пестрый ремень из темных желтоватых и красноватых крапинок, в небольших завитках, или, точнее сказать, вихрях, похожий
на крымскую крупную мерлушку.
Носик у ней с пережабинкой, светло-рогового цвета; голова, шея и зоб сизо-розовые; около темных прекрасных глаз
лежит ободочек, довольно широкий, из не заросшей перышками кожицы светло-малинового цвета;
на обеих сторонах шеи,
на палец от глаз, есть продолговатое, очень красивое, кофейное пятно, пересекаемое белыми полосками, или, лучше сказать, три темно-кофейные пятнышка, обведенные белою каемочкой; по крыльям от плеч
лежат темные продолговатые пятна, отороченные коричневым ободочком; длинные перья в крыльях светло-кофейные, такого же цвета и хвост, довольно длинный; два верхние хвостовые пера без каемок, а все нижние оканчиваются белою полосою в палец шириной; по
спине видны небольшие, неясные пестринки; хлупь чисто-белая и ножки розовые.
Все остальные части шеи, зоб и хлупь — чисто-белые; из-под шеи, по обеим щекам, по кофейному полю идут извилистые полоски почти до ушей;
спина светло-сизая или серая узорчатая;
на крыльях
лежат зеленовато-кофейные, золотистые полосы, сверху обведенные ярко-коричневою, а снизу белою каемочкою; по спинке к хвосту
лежат длинные темные перья, окаймленные по краям беловатою бахромкою, некоторые из них имеют продольные беловатые полоски; вообще оттенки темного и белого цвета очень красивы; верхняя сторона крыльев темновато-пепельная, а нижняя светло-пепельная; такого же цвета верхние хвостовые перья; два из них потемнее и почти в четверть длиною: они складываются одно
на другое, очень жестки, торчат, как спица или шило, от чего, без сомнения, эта утка получила свое имя.
На темных крыльях
лежит синевато-вишневая золотистая полоса;
спина темноватого цвета, немного искрасна; над самым хвостом точно как пучок мягких темно-зеленых небольших перьев.
Коростель покрыт перьями красно-бурого цвета, с небольшими, продолговатыми, темными полосками или пестринками; крылья у него гораздо краснее; по всей
спине лежат длинные перья, темноватые посредине и с светло-коричневыми обводками по краям; брюшко гораздо светлее, зоб отливает каким-то слегка сизым глянцем, нос обыкновенного рогового, а ноги светло-костяного цвета, подбой крыльев красный,
на боках, под ними, перышки пестрые.
Селезень очень красив: он весь пестрый;
на голове, над самыми его глазами, находится белое пятно; остальная часть головы и половина шеи красновато-коричневого цвета; потом следует поперечная полоса серой ряби, сейчас исчезающей и переходящей в светло-багряный цвет, которым покрыт весь зоб; брюшко белое,
спина испещрена красивою поперечною рябью
на крыльях, поперек от плечного сустава,
лежит чисто-белое, широкое и длинное пятно, оканчивающееся черною бархатною оторочкой, под которою видна зелено-золотистая полоса, также отороченная черно-бархатною каймою; хвост короткий, шилообразный и довольно твердый; нос и ноги небольшие и черные.
На голове у вальдшнепа сверху
лежат четыре поперечные полоски, или растянутые пятна темного цвета; красноты больше
на спине и верхней стороне крыльев, а нижняя, зоб и брюхо — светлее и покрыты правильными поперечными серо-пепельными полосками; хвост коротенький, исподние его перья подлиннее верхних, очень темны, даже черны, и каждое оканчивается с изнанки белым пятнышком, а сверху красно-серым; верхние же хвостовые перышки помельче, покороче и светло-коричневые; нос в длину вершок с четвертью; ноги для кулика такой величины коротки; цвет носа и ног светло-роговой.
Длина этой утки от носа до хвоста, или, лучше сказать до ног, ибо хвостовых перьев у гагар нет, — одиннадцать вершков, нос длиною в вершок, темно-свинцового цвета, тонкий и к концу очень острый и крепкий; голова небольшая, продолговатая, вдоль ее, по лбу,
лежит полоса темно-коричневого цвета, оканчивающаяся позади затылочной кости хохлом вокруг всей шеи, вышиною с лишком в вершок, похожим более
на старинные брыжжи или ожерелье ржавого, а к корню перьев темно-коричневого цвета; шея длинная, сверху темно-пепельная,
спина пепельно-коричневая, которая как будто оканчивается торчащими из зада ногами, темно-свинцового цвета сверху и беловато-желтого снизу, с редкими, неправильными, темными пятнами; ноги гагары от лапок до хлупи не кругловаты, но совершенно плоски, три ножные пальца, соединенные между собой крепкими глухими перепонками, почти свинцового цвета и тоже плоские, а не круглые, как бывает у всех птиц.
Вот точное описание с натуры петушка курахтана, хотя описываемый далеко не так красив, как другие, но зато довольно редок по белизне своей гривы: нос длиною в полвершка, обыкновенного рогового цвета; глаза небольшие, темные; головка желтовато-серо-пестрая; с самого затылка начинается уже грива из белых, длинных и довольно твердых в основании перьев, которые
лежат по бокам и по всей нижней части шеи до самой хлупи;
на верхней же стороне шеи, отступя пальца
на два от головы, уже идут обыкновенные, серенькие коротенькие перья; вся хлупь по светло-желтоватому полю покрыта черными крупными пятнами и крапинами;
спина серая с темно-коричневыми продольными пестринами, крылья сверху темные, а подбой их белый по краям и пепельный под плечными суставами; в коротеньком хвосте перышки разных цветов: белые с пятнышками, серые и светло-коричневые; ножки светло-бланжевые.
Все время расчета Илюшка
лежал связанный посреди кабака, как мертвый. Когда Груздев сделал знак, Морок бросился его развязывать, от усердия к благодетелю у него даже руки дрожали, и узлы он развязывал зубами. Груздев, конечно, отлично знал единственного заводского вора и с улыбкой смотрел
на его широчайшую
спину. Развязанный Илюшка бросился было стремглав в открытую дверь кабака, но здесь попал прямо в лапы к обережному Матюшке Гущину.
Ближайшая подруга Маньки Маленькой, Женя,
лежит за их
спинами на кровати навзничь, читает растрепанную книжку «Ожерелье королевы», сочинение и.
Назанский, ходивший взад и вперед по комнате, остановился около поставца и отворил его. Там
на полке стоял графин с водкой и
лежало яблоко, разрезанное аккуратными, тонкими ломтями. Стоя
спиной к гостю, он торопливо налил себе рюмку и выпил. Ромашов видел, как конвульсивно содрогнулась его
спина под тонкой полотняной рубашкой.
Придя к себе, Ромашов, как был, в пальто, не сняв даже шашки, лег
на кровать и долго
лежал, не двигаясь, тупо и пристально глядя в потолок. У него болела голова и ломило
спину, а в душе была такая пустота, точно там никогда не рождалось ни мыслей, ни вспоминаний, ни чувств; не ощущалось даже ни раздражения, ни скуки, а просто
лежало что-то большое, темное и равнодушное.
Я обрадовался этому случаю и изо всей силы затянул «дддд-и-и-и-т-т-т-ы-о-о», и с версту все это звучал, и до того разгорелся, что как стали мы нагонять парный воз,
на кого я кричал-то, я и стал в стременах подниматься и вижу, что человек
лежит на сене
на возу, и как его, верно, приятно
на свежем поветрии солнышком пригрело, то он, ничего не опасаяся, крепко-прекрепко спит, так сладко вверх
спиною раскинулся и даже руки врозь разложил, точно воз обнимает.
Над ним наклонилась Палага, но он не понимал её речи, с ужасом глядя, как бьют Савку:
лёжа у забора вниз лицом, парень дёргал руками и ногами, точно плывя по земле; весёлый, большой мужик Михайло, высоко поднимая ногу, тяжёлыми ударами пятки, чёрной, точно лошадиное копыто, бухал в его
спину, а коренастый, добродушный Иван, стоя
на коленях, истово ударял по шее Савки, точно стараясь отрубить голову его тупым, красным кулаком.
Человек в сером армяке, подпоясанный пестрым кушаком, из-за которого виднелась рукоятка широкого турецкого кинжала,
лежал на снегу; длинная винтовка в суконном чехле висела у него за
спиною, а с правой стороны к поясу привязана была толстая казацкая плеть; татарская шапка, с густым околышем,
лежала подле его головы. Собака остановилась подле него и, глядя пристально
на наших путешественников, начала выть жалобным голосом.
Окунь довольно широк станом, горбоват, покрыт чешуей зеленоватого, несколько золотистого цвета;
на спине имеет гребень с острыми иглами и между им и хвостом плавательное перо; хвост и особенно нижние перья красные, брюшко беловатое, глаза желтые с черными зрачками; поперек всего тела
лежат пять полос, что делает его пестрым и вообще очень красивым.
Станом он брусковат и похож
на щуку, но немного шире ее; нижняя половина его тела и брюха — серебристо-белого цвета, а
спина и верхние стороны боков — сероваты; поперек всего тела
лежат двенадцать неясных полос темно-синего, неяркого цвета; глаза имеет довольно большие, желтоватые, зрачки темные.
Петр и жена его, повернувшись
спиной к окнам, пропускавшим лучи солнца, сидели
на полу;
на коленях того и другого
лежал бредень, который, обогнув несколько раз избу, поднимался вдруг горою в заднем углу и чуть не доставал в этом месте до люльки, привешенной к гибкому шесту, воткнутому в перекладину потолка.
Костлявый остов ее,
на котором надета была черная, изорванная рубаха и бесцветная панёва, был согнут, так что водонос
лежал больше
на спине, чем
на плече ее.
Был лунный, ясный вечер,
на улице катались по свежему снегу, и в комнату с улицы доносился шум. Нина Федоровна
лежала в постели
на спине, а Саша, которую уже некому было сменить, сидела возле и дремала.
Рядом с ним
на теплых камнях
лежит, вверх грудью, бронзовый и черный, точно жук, молодец;
на лицо ему прыгают крошки хлеба, он лениво щурит глаза и поет что-то вполголоса, — точно сквозь сон. А еще двое сидят, прислонясь
спинами к белым стенам дома, и дремлют.
Как ударил он ножом, и слышим мы, кто-то застонал, да так, что теперь страшно… Не успели мы опомниться — глядим, Пашка
лежит на земле, а
на нем верхом барин сидит. Как уже это случилось, мы все глазам не поверили и не знаем… Только сидит
на ём барин и скрутил руки ему за
спину… Как это вышло — и теперь невдомек.
Несколько в стороне от него,
на матрасике,
лежал белый кот; увидев Каштанку, он вскочил, выгнул
спину в дугу, задрал хвост, взъерошил шерсть и тоже зашипел.
— Ляжать буду! — заявил он угрюмо и лег
на спину, чтобы виднее с неба было, что он именно
лежит и ничего не делает.
Кто
лежал раньше, тот сел; а кто сидел — поднялся
на ноги, расправляет
спину, потягиваясь и неправдиво позевывая.
Лежал он
на спине, ногами к открытому месту, голову слегка запрятав в кусты: будто, желая покрепче уснуть, прятался от солнца; отвел Саша ветку с поредевшим желтым листом и увидел, что матрос смотрит остекленело, а рот черен и залит кровью; тут же и браунинг — почему-то предпочел браунинг.
В ответ грянула тяжелая железная цепь и послышался стон. Арефа понял все и ощупью пошел
на этот стон. В самом углу к стене был прикован
на цепь какой-то мужик. Он
лежал на гнилой соломе и не мог подняться. Он и говорил плохо. Присел около него Арефа, ощупал больного и только покачал головой: в чем душа держится. Левая рука вывернута в плече, правая нога плеть плетью, а
спина, как решето.
Около нее целая детская группа: один у нее
лежит на коленах и весело греется; старшие трое теснятся у теткиных плеч и с жадностью ловят ее каждое слово, а пятый, кудрявый мальчишка по пятому году, постоянно любит дремать, как котенок, у нее за
спиною.
Не спеша, честно взвешивая тяжесть всех слов, какие необходимо сказать сыну, отец пошёл к нему, приминая ногами серые былинки, ломко хрустевшие. Сын
лежал вверх
спиною, читал толстую книгу, постукивая по страницам карандашом;
на шорох шагов он гибко изогнул шею, посмотрел
на отца и, положив карандаш между страниц книги, громко хлопнул ею; потом сел, прислонясь
спиной к стволу сосны, ласково погладив взглядом лицо отца. Артамонов старший, отдуваясь, тоже присел
на обнажённый, дугою выгнутый корень.
Иван Никифорович
лежит весь день
на крыльце, — если не слишком жаркий день, то обыкновенно выставив
спину на солнце, — и никуда не хочет идти.
Отойдя в уголок, оборотясь
спиною к присутствующим и закусив с аппетитом, он воротился к конторщику, поставил
на стол блюдечко, зная цену, вынул десять копеек серебром и положил
на прилавок монетку, ловя взгляды конторщика, чтоб указать ему: «что вот, дескать, монетка
лежит; один расстегайчик» и т. д.
Стоя
на самом носу, который то взлетал
на пенистые бугры широких волн, то стремительно падал в гладкие водяные зеленые ямы, Ваня размеренными движениями рук и
спины выбирал из моря перемет. Пять белужонков, попавшихся с самого начала, почти один за другим, уже
лежали неподвижно
на дне баркаса, но потом ловля пошла хуже: сто или полтораста крючков подряд оказались пустыми, с нетронутой наживкой.
Как и всегда по утрам, двое его писцов, Елихофер и Ахия, уже
лежали на циновках, по обе стороны трона, держа наготове свертки папируса, тростник и чернила. При входе царя они встали и поклонились ему до земли. Царь же сел
на свой трон из слоновой кости с золотыми украшениями, оперся локтем
на спину золотого льва и, склонив голову
на ладонь, приказал...